Автор: «Массовик-затейник» для всей семьи
На первый взгляд, семья, в которую я «внедрилась» в Леверкузене (а официально – моя Gastfamilie) была мила и улыбчива: пара воспитанных детей и двое приятных родителей. Меня встретили как родную, тепло и почти по-славянски радушно.
Казалось, что здесь уже долгое время ждали именно меня и теперь не нарадуются тому, что я наконец-то появилась. На радостях они даже не торопились объяснять мои обязанности и тактично скрывали разочарование моим скромным запасом немецких слов.
Все было очень славно целых два дня, т. е. до тех пор, пока я не осмелилась осведомиться о моих законных выходных. По условиям контракта, Au-pair Maedchen должна работать не более 30 часов в неделю и имеет право на полтора выходных дня. Вот тут-то и начались возмущение и переполох в милой европейской цивилизованной семейке.
Оказывается, по представлениям моих заботливых Gast-родителей, свободные часы в конце недели я должна проводить в лоне семьи. Разве я приехала в Германию не для того, чтобы познакомиться с ее культурой и традициями, чтобы выучить немецкий язык? И где, как не в семье – ячейке немецкого общества, я могу это сделать легко и непринужденно?
Мне безапелляционно порекомендовали прекратить всякое общение с русскоязычными людьми (разрешены были только телефонные разговоры с родными в Киеве).
Но я, увы, не вняла настоятельным советам хозяев дома. И мое непослушание было воспринято как пренебрежение их заботой и гостеприимством и пощечиной хорошему тону. Мы тебя, дескать, так полюбили с первого взгляда – просто так, ни за что! – а ты не хочешь проводить с нами свободное время.
Ничто не извиняло моего желания самостоятельно распоряжаться своей жизнью, сохранить для себя немного свободы. Мне стало как-то неуютно и даже страшновато от этой бескомпромиссной, всепоглощающей – в буквальном смысле – любви. Они на самом деле хотели стать моей новой семьей, и это пугало. Мне не нужны были еще одни родные пенаты, в которые меня пытались заключить.
Тогда я с удивлением поняла, что мы – Au-pair Maedchen и Gastfamilie – по-разному воспринимаем наши, казалось бы, простые и ясные Au-pair-отношения. Я считала, что моя задача – пять часов усердно работать по дому и исполнять роль массовика-затейника для детей. Но семья Тан-Мюллеров навязывала мне роль массовика-затейника для всей семьи (этакий Sonderangebot). Мы так и не смогли понять друг друга. И дело было, поверьте, не в моем плохом немецком.
Фрау Йогансен в стрессе
Au-pair Maedchen по уставу Au-pair-агентства имеет право один-единственный раз поменять семью. Я воспользовалась этой возможностью.
В Гельзенкирхене меня ожидала новая семья: жена-стюардесса, муж-архитектор и два их отпрыска, которые оказались на моем попечении – молодой человек восьми лет от роду и четырнадцатилетняя барышня. Каждое утро в семь часов утра я должна была приносить горячие булочки к завтраку, накрывать на стол и провожать до дверей своих подопечных, вечно опаздывающих в школу.
В течение пяти часов мне нужно было успеть переделать бесчисленное количество дел: навести порядок в доме, погладить, проверить домашние задания, сопроводить к друзьям восьмилетнего мальчугана и умильно любоваться его игрой в футбол. Зато у меня не отнимали мою свободу – никто не запрещал мне уезжать на выходные. Я чувствовала себя превосходно, и мне казалось, что жизнь налаживается. Казалось…
Оказалось все совсем иначе. «Мой мальчик» был воспитан исключительно на крике, только крик понимал и воспринимал как руководство к действию. «Моя барышня» часами не выходила из своей комнаты, проводя время в компании двух любимых друзей – телевизора и Интернета.
Мой Gast-отец сердился, что я выражаюсь неправильно, требовал от меня «внятного немецкого» и отказывался меня понимать. Моя Gast-мама, напротив, почему-то являла недовольство, что я свободное время провожу с книгами по немецкому языку.
Между нами возникли, как говорится, непреодолимые противоречия. И моя очередная «семья», как и прежняя, не хотела довольствоваться классическим перечнем обязанностей Au-pair Maedchen. Им нужна была моя любовь. Фрау Йогансен уже начинала обижаться на то, что я лишь выполняю ее поручения и ничего не делаю сверх меры.
На все случаи жизни у нее была готова для меня обвинительная речь: «Ты абсолютно равнодушна к нашей семье. Тебе все равно! Только и знаешь, что сидишь в комнате со своими книжками. Я так больше не могу, у меня из-за тебя стресс».
А сказки по вечерам рассказывала магнитофонная кассета Кстати, о стрессах. В депрессию моя Gast-мама впадала по любому поводу – из-за покупки новой машины или новой мебели, в ожидании гостей, при подготовке к дням рождения. А три рабочих дня в неделю казались ей верхом человеческих возможностей.
Из-за постоянного мучительного стресса у хозяйки дома не было сил и времени ни на что другое, кроме переживаний. Обеды были всегда «скоростными», готовились из пакетиков, баночек и скляночек. А сказки по вечерам восьмилетнему Юлиану рассказывала не милая мама, пребывающая в очередном стрессе, а магнитофонная кассета (вечер – нерабочее время для Au-pair Maedchen).
Мы не понимали друг друга. Вслед за непониманием появились обиды, упреки, подозрения. Их образ жизни казался мне странным, точно так же, как им – мой. Может быть, со временем я бы к ним и привыкла. Но фрау Йогансен никак не желала принять меня как я есть. Однажды она не выдержала и заявила, что я не должна носить туфли на каблуках – мол, неприлично так откровенно завлекать мужчин! Это уж было слишком. И мне снова пришлось уйти.
Так что и на этот раз никакой роскоши человеческого общения не получилось. Не сошлись характерами, верней, менталитетами.
